Поскольку я теперь снова при ридере, вернулась к чтению Кантора "Учебник рисования".
На моем ридере при выбранном размере шрифта там вышло порядка шести тысяч страниц, я сейчас на тысячной, и какое-то впечатление уже сложилось.
Сложное, конечно.
Потому что есть ощущение обнаженной души. Вот такое вот раскрытие человеком себя. Ну и, ясное дело, ангелов-то не бывает, не могу сказать, что мне нравится то, что я вижу. И что я согласна со всем, о чем читаю. Ну, там много всяких мировоззренческих моментов, вельми субъективных. Но интересно - безусловно. Огромное спасибо автору, что при всей циничности, некоторой злобности, ироничности, насмешливости и еще бог знает чего - там нет чернухи. Что для описывания смутных девяностых - почти фантастика.
А еще местами книгу хочется цитировать. Фразами. Абзацами. Листами.
Первый раз я об этом подумала еще в июне, когда начала ее читать и там почти сразу:
И Однорукий Двурушник показал на темное окно, за которым проходила демонстрация интеллигенции. Молодые люди выкрикивали «Фашизм не пройдет!» и потрясали в воздухе плакатами.
Ить, более двадцати лет тому...
Или еще прекрасное, но про искусство. Современное, конечно.
Немножко длинная цитата, выделение мое, тащусь с этой фразы, она очень крутая...Ведь эти современные (не знаю, как их и назвать, ну пусть будут художники, пусть, ладно), эти современные художники, они ведь какие то моральные уроды, подонки. Вот статья про выходки Сыча, а вот пишут про какого то Педермана. Не может же общество всерьез нуждаться в извращениях, как вы полагаете? Все таки социальный организм рано или поздно должен отторгнуть эти явления как сугубо порочные, а потому – нездоровые.
Татарников искренне потешался, глядя на Соломона Моисеевича.
– Стало быть, время такое, Соломон, что ему требуются подонки и требуется называть мерзость – искусством, а мерзавцев – творцами. А потом, где у нас с вами гарантия, что мы все понимаем? Ребята самовыражаются, а нам это почему то претит.
– А, самовыражаются! – и Соломон Рихтер начинал шипеть и брызгать слюной, как чайник с кипятком. – А что же он выражает, этот подлец?
– Себя и выражает, Соломон Моисеевич. Не вас, уж простите, да и не меня, старого хрена. Себя он выражает, молодого и красивого, только себя, потому и именуется это занятие – самовыражением. И не плюйтесь, Соломон. Я и так знаю, что вы – чистоплюй.
– Но ведь чтобы себя выражать, требуется для начала себя иметь, – говорил Рихтер. – Невозможно выразить то, чего не существует, – это абсурд. Я думаю, что в этом высказывании не выхожу за пределы логики. Скажем, для того чтобы изобразить (или выразить) яблоко, требуется само яблоко, или воспоминание о яблоке, или идея яблока. А для того чтобы выразить себя, требуется – как необходимый минимум – себя иметь. То есть обладать сознанием, памятью, знаниями, мыслями, неким нравственным балластом – то есть тем, что в просторечии именуется личностью. Вот этот набор свойств можно выразить. Но нельзя выразить пустоту! Нельзя выразить невежество! Нельзя выразить моральное ничтожество! Оно не поддается выражению! Понимаете, Сергей?! – свирепел Рихтер, словно Татарников спорил с ним, и начинал сызнова фыркать и плеваться. Или не понимаете? Ничто, ноль, отсутствие субъекта – это же в принципе невыразимо! Или выразимо лишь молчанием!
Самый смак, что я вот это прочитала, а через часик наткнулась на вот эту новость:
www.cbc.ca/thisisthat/blog/2014/09/23/new-york-... И стало мне как-то не по себе...
А уж как он пишет о способности русских к состраданию... но это очень длинно, не буду копировать. Но вкусно. Очень.
Читаю дальше ))